Кантор идет по следу - Страница 86

— Скажи, а тебе не приходилось слышать латинской пословицы: «Aquilla non captat muscas»?

— Откуда мне ее слышать? Ты же знаешь, по заграницам я никогда не ездил. — Старшина передернул плечами.

— По-венгерски она звучит примерно так: «Орел не охотится за мухами».

— Ну и что ты хочешь этим сказать?

— А только то, что теперь Кантора нет никакого смысла использовать в незначительных делах. Оба вы способны заниматься расследованием дел особо важных и запутанных. А воришку, который крадет кур, пусть ищет Роби, или Султан, или другие собаки.

— Так! — выпалил Чупати, сверкнув глазами. — Выходит, за это время в городе не произошло ни одного серьезного ЧП?

Шатори кивнул.

— Это, конечно, хорошо. — И, метнув злой взгляд на капитана, Чупати спросил: — А если вдруг случится, что тогда?

— Тогда сразу же позовут вас.

— Ну, это другое дело.

— Но все же постарайся, чтобы шеф не видел тебя больше в корчме, а то он обещал проучить тебя как следует, если еще раз застанет там.

— Меня? Там? — начал было спорить Чупати, но капитан перебил его:

— Я сам тебя там видел однажды…

— А что делать? Выдам один секрет. Кантор вчера выиграл там девяносто пять стаканов вина. Ты смело можешь заходить туда и пить за мой счет. Выпьешь, поставишь палочку на картонке, что висит на стене, и все… Пей на здоровье.

— Хорошо, хорошо. Только прошу себя быть поосторожнее.

— Тебе легко так говорить. Если сам черт вселится в человека, выгнать его не так-то легко…

Чупати и в самом деле нелегко было пройти мимо корчмы, где ему должны были еще девяносто один стакан вина. Всякий раз, проходя мимо площади по парку, он невольно занимался сложными математическими подсчетами, а поскольку в это время в парке не было гуляющих, то он производил свои подсчеты вполголоса.

«Неделю мы с Кантором пропатрулировали по улицам, — размышлял Чупати. — Значит, осталась еще одна неделя. Если разделить девяносто один стакан на семь, то сколько же тогда получится?» В математике Чупати был не особенно силен и потому сосредоточенно нахмурил лоб. Остановившись посреди дороги, старшина обратился к Кантору с вопросом:

— По-твоему, сколько это будет?

Кантор, чувствуя себя в присутствии хозяина в полной безопасности, в этот момент отвлекся и, приблизив нос к веточке, на которой набухла почка, вдыхал нежный, чуть терпкий аромат весны. Этот тонкий запах разбудил в Канторе приятные воспоминания о своей подруге, с которой он так давно не встречался из-за целого ряда обстоятельств. Вопрос хозяина отвлек пса от столь приятных мыслей. Он, разумеется, не понял, чего именно от него хочет хозяин, но на всякий случай все же согласно тявкнул.

— Неправильно! — громко заметил Чупати.

Кантор не понял, к кому относились эти слова: то ли к нему, то ли хозяин сказал их самому себе.

— Если в день пить по десять стаканов, то и тогда за неделю долг уменьшится только на семьдесят стаканов. Значит, останется еще двадцать один стакан.

В течение нескольких секунд умный пес с подозрением смотрел на хозяина, а затем, забежав несколько вперед, сел прямо у него на дороге, уставившись ему в лицо своими большими круглыми глазами.

— Сосчитал! — воскликнул наконец Чупати. Морщины на его лбу разгладились, лицо прояснилось. — На каждый день, Тютю, перепадает вот сколько! — И, разжав кулак правой руки, хозяин показал овчарке пять пальцев, потом еще раз пять, а затем три.

Кантор умел считать до десяти, но по пятеркам. И когда хозяин говорил ему: «Принеси мне десять таких-то вещей!» — Кантор из большого количества одинаковых вещей приносил Чупати сначала пять и клал у его ног, затем отбирал еще пять вещей, которые, однако, складывал в другую кучку. Пес понимал, что две кучки по пять означают десять.

Чупати не считал себя толковым педагогом, да и в математике был не очепь силен, а потому считал, что Кантору вполне достаточно считать до десяти.

Для самого же Кантора любое число, означающее больше двух пятков, представлялось чрезвычайно большим. Вот и сейчас две ладони хозяина с растопыренными пальцами были восприняты овчаркой как десяток, а три дополнительно показанных пальца уже сбили пса со счета, оставив в голове его впечатление о каком-то неизвестно большом числе.

Результаты подсчета обескуражили и самого старшину: выпивать в течение недели по тринадцать стаканов вина он, разумеется, не сможет. В конце концов, он нормальный человек, а не какой-нибудь алкоголик. И Чупати даже пожалел, что через неделю его патрулированию придет конец.

«Еще бы недельку прибавить», — мелькнула у него мысль, когда он открывал дверь в корчму.

— Товарищ старшина! За мной на сегодняшний день девяносто один стакан! — вместо приветствия сказал ему корчмарь.

— Знаю, — ответил Чупати. — Сейчас дайте мне три стакана.

В этот момент в корчму вошел один из завсегдатаев — парикмахер.

— Ну как, поспорим еще? — бросил ему не без насмешки старшина.

— Я больше уже ни с кем не спорю, — запротестовал щуплый парикмахер. — А вот собаку куплю себе обязательно.

— Эта собака не продается, — нахмурился Чупати, который не допускал никаких шуток по адресу Кантора. Он быстро выпил два стакана и отпил уже глоток из третьего, как вдруг услышал предупреждение парикмахера:

— Посмотри-ка, старшина, вон под окном какой-то полицейский стоит!

Старшина повернулся к окну и остолбенел.

— Ого! — вырвалось у него.

За окном, метрах в десяти от корчмы, стоял майор Бокор и сквозь стекло смотрел на старшину.