Кантор идет по следу - Страница 55

— Ну и что же Петер?

— Не знаю… Господи, какая я несчастная!.. — И она снова заплакала. Потом вдруг успокоилась и со злостью закричала: — Врете вы все! Петер ничего плохого не делал! Все это вы нарочно придумали!

Бокор дал знак полицейскому, стоявшему у двери, чтобы женщину увели. Он приказал точно установить личность погибшего на железнодорожном полотне.

От железнодорожного полотна Кантор повел хозяина в город. Они обошли старинный замок в городском парке, приблизились к простому зданию с табличкой: «Общежитие строительного треста горисполкома».

Дверь общежития открыла пожилая толстая женщина. Кантор, не обращая на нее никакого внимания, повел хозяина по коридору и остановился перед второй с краю дверью.

— А ну, мамаша, откройте нам вот эту комнату, — попросил Чупати привратницу.

— Поищи себе другую мамашу!

— Ну ладно, ладно. Это полиция. Откройте!

— Полиция — тогда входите, — проговорила женщина тише. — Здесь и не заперто.

Чупати открыл дверь. В комнате стояло пятнадцать простых железных коек. Кантор обошел все кровати и остановился у одной. Сначала он обнюхал ножки кровати, затем грубое одеяло и, наконец, подушку в грязной наволочке.

— Кто спит на этой кровати? — спросил привратницу старший лейтенант.

Привратница недоуменно пожала плечами:

— А вы думаете, что я знаю? Они то на одной койке дрыхнут, то на другой. Разве узнаешь? Бегают туда-сюда, как цыгане…

— Бросьте чепуху говорить! Чья это кровать? — строго оборвал женщину Чупати.

— Эта? А-а, Керкаи! Вот чья. Я его еще спросила, почему он вернулся обратно, а то я думала, что они с другом совсем уехали. Он мне ответил, что он что-то забыл, а вообще-то они действительно уезжают.

— Сегодня все жильцы ночевали?

— А кто их знает… — Женщина развела руками. — Это такой сброд. Иногда по нескольку дней не появляются, прораб надоедает с розысками, как будто я знать должна…

В карманах погибшего не было никаких документов. Видимо, он знал что-то важное. Чупати внимательно осмотрел постель, но ничего не нашел. Затем поднял матрац на соседней койке и вынул из-под него три пары ручных часов.

— А на этой койке кто спит? — спросил старший лейтенант привратницу.

— Это кровать Петера. Но откуда у него столько часов? — Женщина удивленно всплеснула руками.

Старший лейтенант попросил назвать полное имя и фамилию владельца кровати.

— Петер Месарош, — ответила привратница. — Красивый, здоровый такой парень. Если бы вы его видели! Красавец!

— Может, мы и видели… — прервал ее Чупати.

— Они вместе с Керкаи уехали. В конце недели они всегда вдвоем уезжали. Месарош очень скромный, тихий паренек, такой трудолюбивый! Никто на него ни разу не жаловался, хотя он целый год здесь прожил. Да и сам Керкаи не раз говорил, что более хорошего друга у него никогда не было.

— А что сказал этот Керкаи? Куда они уезжают? — спросил Шатори.

— Сказал, что они уезжают насовсем: тут, мол, заработок плохой. Одного я не поняла, почему он так спешил. Быстро уложил в небольшой чемоданчик свои вещички и пошел. Сказал, что поедут в Комло, там больше платят. Ненужные вещички он мне оставил. Я ему еще сказала, что он смело может жить до конца следующей недели, тем более что и деньги за общежитие уплачены…

Полицейские, даже не поблагодарив ее, пошли к выходу.

Через десять минут Кантор уже стоял перед кассой на железнодорожной станции. Окошечко кассы было закрыто.

Чупати постучал. В ответ кассирша, не открывая окошка, крикнула:

— Через полчаса открою! Нечего попусту стачать!

Чупати еще хотел что-то спросить, но Кантор потащил его за собой на перрон. Обогнув станционное здание, пес вывел сержанта на заросшую густым кустарником аллею. Собака шла по следу, низко пригнув голову к земле. Увидев собаку и идущих за ней двух полицейских, со скамейки встал какой-то мужчина и быстро зашагал к кустам. Чупати мужчина сразу же показался подозрительным, но Кантора он спустил с поводка только тогда, когда тот обнюхал скамью, на которой до этого сидел незнакомец. По знаку хозяина Кантор бросился в кусты наперерез незнакомцу.

— Хотите, поспорим, что сейчас Кантор приведет нам Керкаи, — сказал сержант Шатори и полез в карман за сигаретами.

— А нам разве не нужно за ним идти? — удивился старший лейтенант.

— Нет. Нам сейчас не мешает немного передохнуть. Разве мы мало прошли сегодня пешком? А Кантор сам приведет сюда этого Керкаи.

Через несколько минут Кантор действительно привел основательно покусанного Керкаи к скамейке, на которой сидели Чупати и Шатори. Не успел преступник опомниться, как запястья его были крепко зажаты наручниками.

— Ну что ж, расскажите нам свою историю, — сказал майор Бокор, обращаясь к арестованному.

Шатори и Чупати сидели в кабинете майора и с любопытством ждали, что будет говорить Керкаи. Но тот упрямо молчал.

— Может быть, вам напомнить кое-что? — предложил майор. — Пожалуйста. Настоящая ваша фамилия Андраш Комади. Родились вы в тысяча девятьсот двадцать четвертом году, кончили четыре класса средней школы. Фамилия вашей матери Роша Шарош. В сорок четвертом году вы вступили в нилашистскую партию, затем добровольно пошли в хортистскую армию, служили в танковых войсках. Когда Советская Армия освободила нашу родину, вы бежали на Запад. В сорок шестом году вернулись в Венгрию. А в сорок седьмом мы с вами уже встречались. В том же году вы привлекались к судебной ответственности за преступления, совершенные в годы войны, и участие в массовых убийствах мирного населения. Были приговорены к пятнадцати годам тюремного заключения, но в сорок восьмом году вам удалось бежать из заключения. В течение нескольких лет вас готовила для шпионской и диверсионной деятельности американская разведка. На Западе вы жили относительно спокойно вплоть до пятьдесят второго года, когда вас забросили в Венгрию.