Кантор идет по следу - Страница 52

— Как уходил уже трижды, да?

— Еще пять минут — и ушел бы.

Сотрудник госбезопасности, внимательно разглядывавший паспорт задержанного, сказал:

— Ну и тип! Паспорт-то фальшивый! Значит, занимаешься шпионажем…

— Нет, я не шпион. Я занимаюсь другим делом. За каждого переправленного на Запад получаю тысячу форинтов, по прибытии в Вену — семьсот шиллингов. Ремесло не из легких… можете мне поверить… Когда-то был почтовым служащим в Шопроне.

— Теперь конец вашим грязным сделкам…

Мужчина, сидевший на железной кровати, опустил свои огромные руки на колени и, нахмурив рыжие брови, с удивлением посмотрел на своего соседа по комнате, который поправлял на койке грубошерстное одеяло. Всего в помещении стояло пятнадцать одинаковых железных кроватей.

— Сегодня не поедем? — осторожно спросил мужчина, поправлявший одеяло.

— Что ты сказал? — переспросил другой.

— Я спрашиваю, сегодня не поедем?

— Нет!

— А ведь завтра суббота, все уже разъехались.

— Ну и что? Заткнись и помалкивай.

— Ладно, не сердись. Опять ждешь человека из Будапешта. А ведь ты обещал дать мне немного опиума…

Этот разговор происходил в рабочем общежитии небольшого городка, расположенного недалеко от государственной границы. Здесь уже второй год строили здание местной больницы: бригада была маленькая, состояла всего-навсего из десяти человек. В этой бригаде работали Петер Месарош и Андраш Керкаи. Месарош — мужчина лет тридцати, похожий на борца, Керкаи — худой, небольшого роста.

— А куда это ты хотел уехать? — поинтересовался Керкаи.

— Ты сам говорил, что нам предстоит поездка.

— Это да, но для этого нужно дождаться одного человека. Если до восьми вечера он не приедет, тогда ночью мы и уедем.

— А куда?

— Пока это тайна…

— Дал бы ты мне опиума.

— Завтра. Если будешь вести себя хорошо, получишь сразу две порции.

— Если не дашь, я тебе больше ничего не буду делать. Да, полицейские сегодня утром интересовались тобой по телефону.

— Интересовались мной? — вздрогнул Керкаи.

— Да. Но я им сказал, что ты в аварии нисколько не виноват. Что ковш с раствором упал сам. Не станет же мой лучший друг опрокидывать ковш на меня…

— Хорошо, молодец. Я тебе этого никогда не забуду. Скоро ты отделаешься от нас и будешь жить, как тебе вздумается. Ночью обделаем одно дельце, последнее, и все…

— Я не хочу ничего обделывать.

— А почему до сих пор хотел?

— Вчера Ица сказала мне, что она все хорошо обдумала и решила стать моей женой. Вот если я и ее могу забрать, тогда…

— А-а-а… — протянул Керкаи, — это уже твое личное дело. — И, немного помолчав, добавил: — Только потом не вини меня…

— Андриш, знаешь, я что-то боюсь полицейских. Не лучше ли нам сразу сейчас уехать? Ведь не зря они интересуются… Не думаю, чтобы их мог интересовать этот случай с раствором.

— Прекрати болтать! — оборвал друга Керкаи, а затем тихо добавил: — Почему ты их так боишься? Отсидел тридцать суток, и все, зато получил от меня столько денег, сколько хотел.

Месарош согласно кивнул головой. Он вспомнил, как два года назад он служил в одной инженерной части, имел чин старшего сержанта. Однажды пошел в увольнение и в ночном баре познакомился с Керкаи. Месарошу в тот вечер очень хотелось выпить, а денег не было. Керкаи напоил его и за все заплатил. Он показался Месарошу порядочным человеком, назвался техником-строителем. В тот вечер Месарош влип в какой-то скандал, но Керкаи увел его из бара, прежде чем туда прибыла полиция.

Через два дня они встретились снова. Выпили, потом Керкаи дал Месарошу покурить трубку. Табак, смешанный с чем-то еще, одурманил его. Новый знакомый оказался человеком весьма любознательным. Месарош тогда работал в штабе дивизии. По просьбе Керкаи он несколько раз приносил ему копии секретных документов. Однажды Месарош не успел вовремя спрятать документы в сейф и оставил их на столе, за что получил тридцать суток ареста; потом его демобилизовали за грубое нарушение правил хранения секретных документов. Сидя на гауптвахте под арестом, Месарош больше всего страдал от отсутствия опиума, к курению которого он уже пристрастился.

Демобилизовавшись, Месарош стал разыскивать Керкаи, но тот словно в воду канул. Деньги у Месароша кончились, он поехал в родное село и там запил; однако ни вино, ни ром не опьяняли его так, как опиум. Но постепенно он совсем отвык от него.

Он устроился работать на стройку. И вдруг однажды вновь объявился его приятель Керкаи, и опять с опиумом. Месароша затянуло. Теперь он готов был сделать для Керкаи что угодно за опиум. Керкаи давал Месарошу самые различные задания, а когда задание было выполнено, расплачивался опиумом.

Однажды Месарош, вырядившись в форму старшего сержанта, должен был сфотографировать радарную установку. Его заметил часовой и попытался задержать. Месарош бросился бежать, часовой выстрелил ему вслед, но, к счастью, не попал. Месарош добежал до оврага, где его уже поджидал Керкаи с мотоциклом. Им удалось благополучно удрать.

— Надоело мне заниматься такими делами, — заявил Месарош.

— Струсил? А как же опиум?

— Да, струсил.

— Нет, уж раз взялись за дело, надо его делать. Заработаем денег, можно будет спокойно жить до конца жизни.

Дальше — больше. Месарош так пристрастился к курению опиума, что стал уже в тягость Керкаи. Были у них знакомые девушки — «сестры», с которыми они иногда проводили время. Девушки тоже пристрастились к наркотикам. Месарош под действием опиума стал разговаривать по ночам, во сне. Керкаи приходилось следить за тем, чтобы он случайно не наболтал чего-нибудь лишнего…