Кантор идет по следу - Страница 132

К оглавлению

132

— Прошу у вас защиты. Меня грубо обманул один мерзавец.

— Уважаемая, вопросами расторжения брака занимается суд, а не полиция.

— О каком расторжении вы говорите? — со слезами в голосе воскликнула женщина.

«Ах, да, — вдруг осенило Шатори, — она ведь представилась мне вдовой».

— Извините, но кого вы считаете мерзавцем?

— Как кого?! Своего жениха!

— Доктора Иштвана Семеша?

— Да, — тихо проговорила Дитке и даже перестала всхлипывать. — А вы его знаете, господин инспектор? Вот хорошо-то!..

— Прошу вас, изложите свою жалобу. К сожалению, у меня много работы, так что прошу вас изложить суть дела.

— У вас тоже много дел? А я-то думала, что их только у меня полно.

— Вы познакомились с Семешем через объявление в газете, да?

— А откуда вам это известно?… После смерти супруга я четыре года жила одна-одииешенька, а вы, наверное, знаете, каково женщине жить одной, тем более если у нее есть небольшая мастерская. Всякие мерзавцы… простите, поставщики товара, рабочие, видя, что в деле не чувствуется твердой мужской руки, буквально на каждом шагу стараются тебя обмануть… Вот почему я откликнулась на объявление в газете. Там было написано, что мужчина серьезный… Я считала: раз так в газете напечатано, — значит, так оно и есть…

— Сколько денег взял у вас взаймы ваш жених?

— Вы и об этом знаете? Тогда мое положение не так уж плохо. Вчера я дала ему десять тысяч форинтов, а до этого — шестьдесят тысяч, господин инспектор.

— Я знаю, — оборвал ее Шатори. — Знаю и о вилле, что строится на Холме Роз… Словом, вы хотите сделать заявление о том, что стали жертвой мошенника?

— Нет! Что вы! — запротестовала Дитке. — Я только хочу, чтоб мне вернули моего Путю, отобрав его у накрашенной особы с лицом вампира.

— А где вы встречались со своим женихом?

— Последний раз в эспрессо «Люксор».

— Уважаемая, я имею все основания полагать, что ваш жених — мошенник. Вы не первая, кто стал жертвой его обмана. К нам обратилась уже учительница математики, у которой он выманил тоже якобы на достройку виллы на Холме Роз двадцать тысяч форинтов.

— Нет! — с болью в голосе воскликнула обманутая вдова. — Если вы, товарищ инспектор, знаете моего Путю, то должны знать, что он на такую подлость но способен! Я в этом уверена!

— Никакой виллы на Холме Роз у вашего Пути нет и в помине! Постоянное местожительство Иштвана Семеша находится в Алаче, где живет его мать, но и она не видела сына уже больше месяца, — сообщил даме Шатори.

— Быть этого не может! — запричитала вдова, размазывая носовым платком пудру по лицу.

Шатори нажал кнопку на столе. В кабинет вошла секретарша.

— Прошу вас, сядьте за машинку, — попросил ее Шатори и обратился к Дитке: — Могу я с ваших слов про диктовать секретарю заявление?

— Да… — со слезами на глазах выдавила из себя вдова.

Когда же ей предложили подписать заявление, она робко спросила:

— А ему, правда, ничего не будет? Я не хочу, чтоб он из-за моих денег угодил в тюрьму. Я только хотела вернуть его к себе, пусть он станет моим мужем…

— Для этого вам и необходимо подписать это заявление, — объяснил Шатори.

— Правда, вы мне его вернете, да? — Дитке положила руку на стол и долго смотрела на подписанную ею бумагу.


Семеш, несколько обеспокоенный вчерашним происшествием в кафе, не заметил сегодня на лице официантки, которая его обслуживала, ни тени насмешки или презрения.

Видимо, после его ухода Дитке и Анита вели себя вполне прилично и никакого скандала не поднимали. И все-таки, входя в кафе, он чувствовал, как сердце его бьется учащенно.

«Ну, это мое последнее рандеву», — решил он про себя. Уехать в провинцию, не побывав на сегодняшнем рандеву, он никак не мог. В письме, которое он получил от очередной кандидатки в невесты, содержалось слишком соблазнительное предложение.

«Вот это дельце обделаю, и все, конец», — говорил он себе.

В эспрессо жизнь текла своим чередом. И все же что-то беспокоило Семеша. Он, быть может, даже повернул бы с порога назад, если б не заметил у окна женщину лет пятидесяти со скорбным выражением лица. Она была вся в черном. Время от времени она с беспокойством поглядывала на часики. Оставалось двадцать минут до условленного времени.

На какое-то мгновение Семеш подумал, что женщина в черном, наверное, ждет вовсе не его, однако он все же всунул в петлицу пиджака белую гвоздику.

Увидев это, женщина смущенно улыбнулась. Семеш понял ее улыбку как знак одобрения и, подойдя ближе, представился. При этом одной рукой он приглаживал волосы на голове, чтобы скрыть лысину, уже обозначившуюся на самом затылке.

Начал он, как обычно, со словесных ухаживаний. С жаром проговорил уже заученный монолог об обязанностях настоящего мужчины, однако голос его сегодня звучал как-то неубедительно и даже фальшиво.

«Сегодня я далеко не в лучшей форме», — отметил он про себя, почувствовав, что на сей раз в его словах нет магической силы. Взгляд его перескакивал с одного предмета на другой: с красных обоев — на столики, накрытые кружевными скатертями, а потом — на гардины, висевшие у входной двери.

Бросив взгляд в окно, Семеш увидел у самого тротуара «опель» с багажной сеткой на крыше.

— …Из множества писем, которые я получил в ответ на свое объявление в газете, меня больше всего тронуло ваше… — проговорил он, забыв, что эту фразу он только что уже дважды повторил.

— Буду предельно откровенен. Наша сегодняшняя встреча, хотя она и первая, убеждает меня в том, что я не ошибся. Мужчина в моем возрасте, когда все шалости, так сказать, и похождения уже канули в прошлое…

132