Кантор идет по следу - Страница 125

125

— Как что? Что нужно! Уехать хочу. Машина-то моя, — обиженным тоном ответил Семеш.

— Ваша не машина, а милая дамочка. — И лысый решительно направился к нему.

— Попрошу выбирать слова! — бросил Семеш лысому и, повернувшись к Дитке, добавил, но так, чтобы слышал лысый: — Черт бы их побрал! Понаделали этих «мыльниц» и покрасили в один цвет. Поди разберись, где машина твоя, а где чужая…

Семеш ломал себе голову над тем, как бы с честью выйти из этого щекотливого положения. Его даже в пот бросило. И вдруг он вспомнил, что на зеркальце заднего обзора в машине Турка болталась игрушечная фигурка Швейка. Он подскочил к третьей в ряду машине е фигуркой Швейка и, бросив презрительный взгляд в сторону лысого, с облегчением сказал:

— Вот она, моя!.. Прошу вас. — И Семеш галантно открыл дверцу. Заметив подозрительный взгляд дамы, он объяснил: — Эти машины такие одинаковые, что не удивительно, если не узнаешь собственную и сядешь в чужую… А как разошелся этот лысый тип! Балда, да и только: думает, если у него машина есть, то у других ее нет. Никакой тебе деликатности! Одна грубость…

Через минуту они уже ехали по улице. Не имея нужного опыта, Семеш вел машину осторожно. Не без труда он выехал из центра и свернул на набережную, которая была относительно свободной. Пользуясь этим, Семеш несколько отвлекся и начал расписывать красоту Будапешта. Практичная Дитке с удивлением слушала его восторженную болтовню. Она будто впервые в жизни видела и Королевский дворец, и Собор короля Матьяша, и Бастион рыбаков, и Цепной мост, и здание академии, и парламент с его многочисленными башенками… Виной тому был торжественный голос Семеша.

В Буду Семеш проехал по мосту Маргит, миновал минарет Гюль Баба. Проезжая мимо ресторанчика Пейерли, он не забыл упомянуть о том, какой великолепный фасолевый суп там подают, а через несколько секунд уже рассказывал ошеломленной Дитке какую-то древнюю легенду о нашествии турок на Венгрию.

Свернув на улицу Вархалои, он поехал на подъем. Минуя научно-исследовательский институт связи, Семеш со знанием дела начал распространяться о современной сверхдальней связи. Насладившись произведенным на даму впечатлением, Семеш заговорил о том, что, по его глубокому убеждению, мужчина должен содержать женщину, должен создать для нее удобное гнездышко и тому подобное.

— Вот мы и приехали, дорогая, — Семеш затормозил перед недостроенной виллой, которую облюбовал заранее. Выйдем, дорогая!..

Выйдя из машины, он галантно открыл дверцу и пригласил даму выйти.

— Только осторожно, не запачкайтесь, пожалуйста, — вежливо предупредил он. — Знаете, при строительстве не обходится без известки, глины, обломков кирпича…

Дама, словно зачарованная, остановилась перед виллой и оценивающим взглядом начала ее осматривать. Не сдержавшись, она назвала возможную цену виллы:

— Триста, нет, тысяч четыреста.

Семеш вытирал руки платком и переступал с ноги на ногу.

— Так-так! — громко произнесла Дитке. — Так почему же приостановились строительные работы?

— Положение довольно щекотливое, — с наигранным замешательством начал объяснять Семеш. — Как я уже говорил, у меня не хватило денег, а влезать в долги мне не захотелось. При займе в банке нужно платить шесть процентов, в другом месте потребуют и того больше. К сожалению, с января подорожали строительные материалы. Если бы не это… А тут еще и одиночество, когда сам не знаешь, для чего и для кого все это строишь…

— А сколько же денег вам требуется для завершения строительства? — перебила его Дитке.

«А она намного хитрее, чем я думал», — мелькнуло у Семеша в голове.

— Для полного завершения, включая установку котла для парового отопления, нужно приблизительно… — Семеш нахмурил брови, сделав вид, будто производит в уме сложные подсчеты, — тысяч сто, минимально — хотя бы сорок — пятьдесят тысяч… А там уже и переезжать можно…

И вдруг совершенно неожиданно Семеш встал перед Дитке на колени, обнял ее некрасивые ноги и, склонив голову набок, словно пес, выпрашивающий лакомый кусочек, часто-часто заморгал глазами:

— Дорогая, разрешите здесь, перед нашим будущим гнездышком, попросить вашей руки… Умоляю вас, не отказывайте мне!..

— Вы глупенький, — перебила его дама. — Немедленно встаньте!

— Не встану до тех пор, пока не услышу желанного «да».

— Вы мне нравитесь, — произнесла Дитке, глядя поверх его головы на виллу. Когда же она перевела взгляд на Семеша, в голосе ее зазвучали патетические нотки: — Ну, а если я дам вам заимообразно шестьдесят тысяч форинтов?

— Нет! — Семеш отчаянно затряс головой. — Нет! Об этом не может быть и речи! — Он еще крепче обхватил руками колени Дитке.

— А если я буду настаивать?

— Я все равно не соглашусь на это! — проговорил Семеш трагическим тоном.

— Значит, вы не любите меня! — И дама рванулась, стремясь высвободиться. — Если вы не примете моего предложения, тогда все ваши слова я буду считать лживыми. Тот, кто по-настоящему любит, не раздумывает, принимать ему помощь от любимого человека или нет… Пустите меня!

— Но, дорогая… Не оставляйте меня, я вас обожаю.

— Вы принимаете мои шестьдесят тысяч?

— Мне трудно это сделать. Мне стыдно…

— Глупый ты, Путя! — Дитке впервые назвала Семеша на «ты». — Встань и поцелуй меня!

— О счастливое мгновение! — Путя вскочил на ноги и запечатлел на густо напудренной щеке дамы звонкий поцелуй.

— Итак? — спросила она, освобождаясь от объятий Семеша. — Если я дам тебе шестьдесят тысяч, когда мы сможем переселиться в этот дом?

125